Усиление актуальности вопроса обеспечения глобальной финансовой стабильности достаточно контрастирует с выявленными и проанализированными позитивными сдвигами и эмпирическими проявлениями результативности монетарной политики национального уровня.
Тем более, что такие сдвиги корреспондируются с фундаментальными изменениями в сфере институционального обеспечения функционирования центральных банков и самого характера имплементации монетарной политики. Связь между институциональными и имплементационными измерениями функционирования центральных банков, с одной стороны, и проблемами обеспечения глобальной финансовой стабильности, с другой, основывается на том, что институционально определенный статус монетарных органов обусловливает характер монетарной политики. Последняя является фактором определения иерархии макроэкономических приоритетов центробанка, достижение которых становится значимым для поведения макропараметров открытой экономики, в соответствии с чем формируют свои ожидания участники рынка капиталов, который отображается в поведении процентных ставок, валютных курсов и потоков капитала уже в глобальном финансовом пространстве.
Генетическую связь между проблемой статуса центробанка, характером его политики и глобальной финансовой стабильностью можно проследить с таких источников:
-вероятность валютно-финансовых потрясений и скорость выздоровления после кризиса стран третьего мира не является нейтральной относительно величины глобальных процентных ставок. Принимая во внимание, что последние определяются политикой ведущих центральных банков мира с преимуществом в сторону более весомой роли ФРС в этом, то можно заметить, что именно от того, как разворачивается корреспонденция между деловым и монетарным (процентные ставки, реже денежное предложение) циклом в геоэкономических центрах мира — США, ЕС/ЕВС, Япония — зависит то, какими будут потоки капитала относительно остального мира, где страны более уязвимы к переменчивости частных капиталов в системе финансирования платежных дисбалансов
-выбор того или другого режима валютных курсов между ведущими странами (в контексте дискуссий о целевых валютных зонах) не является нейтральным относительно торговли и потоков капитала стран, которые развиваются. Если глобально фиксированные курсы вероятнее всего положительно отразились бы на развитии торговли, то процесс их обеспечения, приводя к повышению волатильности процентных ставок, не имел бы такого позитивного следствия для потоков капитала. То есть выбор между волатильностью валютных курсов и волатильностью процентных ставок и корреспондирующий выбор между выгодами для торговли и выгодами в сфере финансирования платежного баланса и внешнего финансирования развития проблематичен, поскольку каждая из альтернатив значимая для глобальной финансовой стабильности, по крайней мере в теоретическом плане.
Отталкиваясь от этих источников можно подойти к более интегральному и в то же время более конкретному утверждению о том, что эффективный фундаментальный анализ монетарных процессов в сфере инфляции и волатильности валютных курсов не возможен без учета уровня независимости центральных банков как институционального фактора монетарной политики. В частности, К. Каттнер и А. Позен предложили отойти от биполярной модели (анализ инфляции и курсовой волатильности) к трехполярной (анализ инфляции и курсовых колебаний в свете статуса центробанка), на основе чего они доказывают, что высокий уровень автономии монетарных органов обратно корреспондирует с уровнем инфляции, но и из волатильностью валютных курсов. Другим эмпирическим аргументом этих экономистов было то, что они выявили существенную роль транспарентности центробанка как фактора курсовых колебаний и довели это на примере Бундесбанка, ФРС и Банка Японии. По аналогии можно увидеть, что симметричность в функции реакции центральных банков может быть важным фактором уменьшения волатильности валютных курсов, поскольку однотипная и однонаправленная реакция на шок подает приблизительно одинаковые сигналы финансовому сектору. В результате чего потоки капитала и курсовые флуктуации, связанные с ними, также становятся более симметричными, что уменьшает глобальную неопределенность относительно курсовых трендов. Вследствие этого любые тенденции относительно сближения в сфере модели реализации монетарной политики в мире и ее институционального обеспечения как определителя такой модели начали рассматриваться в контексте повышения надежности функционирования глобальной финансовой архитектуры. Другие исследования также констатируют, что независимый центральный банк, который пользуется доверием, является реальной альтернативой любым промежуточным или фиксировано ориентированным режимам валютных курсов, уязвимым в условиях высокой мобильности капиталов, поскольку политика ценовой стабильности обеспечивает монетарные предпосылки для минимизации вероятности валютных кризисов. Вследствие этого автономия институтов монетарной политики превращается в фактор глобальной финансовой стабильности.
В этом контексте можно выделить три базовых тенденции:
- oтрансформация основного задания центральных банков в направлении обеспечения ими ценовой стабильности;
- oповышение независимости центральных банков;
- oпереход к таргетированию инфляции и попытки совместить жесткость политики ценовой стабильности и гибкость в процессе приспособления к шокам.
