Это старая Вятка вселилась в меня,
деревянных домов дух жилищный вселила,
и я вспомнил соборов былых имена:
Александра, Андрея, Петра, Михаила…
И соседка вчера рассказала о том,
что наш дом, обнесенный непрочным забором,
пусть в подвале давно пахнет гнилью и льдом,
долговечнее стал белостенных соборов.
Оттого ли печально и радостно мне,
что такие же точно дома и домишки
образуют квартал в городской тишине,
деревенский квартал с городской телевышкой!
Здесь так много дворов и проулков моих,
каждым утром приветствую эту округу,
над которой вплетается в снежный мотив
крики черных ворон и несутся по кругу.
И летит, и летит, и летит воронье
над ручьем рукотворным общественной бани,
над протокой летит, где полощут белье
в городских сапогах деревенские бабы,
И серебряный дым белоствольных берез,
словно дым заводской, упирается в небо…
Это старая Вятка вселилась в мороз,
в гроздь рябины вселилась и в светлую небыль!
Это древняя стать, предков каменный свет —
Тимофея, Марии, Ивана и Ксении…
И округи другой и обители нет,
где прощеное сходит с небес воскресенье.
И не верю, не верю, но знаю вполне,
не покажется это нелепым и странным,
если все перестроят однажды при мне
в этой чистой, как храм, стороне деревянной!
Александр Вепрев
